Какой человек повлиял на вашу жизнь сильнее всего?

Когда я впервые увидела эту маленькую худощавую женщину, подумала, как обманчивы мысленные образы, создаваемые мозгом самовольно, без опоры на что-либо. Я представляла её совершенно иначе. Мы заочно знакомы много лет, но встретиться лично пришлось лишь в день моего приезда в Израиль на лечение. Мне поставили страшный диагноз - рак - а это не только экзамен для заболевшего, но и лакмусовая бумажка для его окружения. Когда человек узнает о твоей болезни, у него сразу меняется выражение лица. Кто-то шарахается от тебя, как от заразного, кто-то начинает жалеть и относиться к тебе, как к инвалиду: даже разговаривает громче, будто с контуженным. А ведь с тобой ничего такого не произошло! Просто психанувшая клетка бегает по твоему организму, заражая психозом остальные и пытаясь истребить твое тело - на слух это точно никак не влияет.

Вернемся к тётушке. Мельком отмечу, что она не совсем моя тетя, а двоюродная тетя моего отца, хотя по возрасту ему ровесница. То есть по крови - не очень уж близкая родственница. Она уехала в Израиль много лет назад, выйдя замуж по любви и взаимному уважению. Я же жила в разных странах, путешествуя сперва как журналист, а позже осев в Стамбуле. Тетя Зина приезжала часто на Родину в гости, но никогда, когда дома была я. Мы очень хотели встретиться, хотя, впрочем, цели такой не ставили. Вот и получилось, что разминулись раз 30. Теперь я ехала к ней напрямую.

Слово Израиль вызывает у нас, нехотя, определенные ассоциации. В том числе, совершенно определенным образом мы представляем людей, живущих там. Это как одно произнесение слова Одесса уже заставляет язык выговаривать все последующие слова “на одесский манер”, с легким налетом жаргонного сленга. Анекдоты о людях, населяющих Израиль, тоже накладывают свой отпечаток на первую ассоциацию. И хотя я точно знала, что моя тетя Зина и её супруг Миша очень далеки от этой картинки и являются людьми душевно-щедрыми и открытыми, форма бровей и носа как-то была откорректирована подсознанием. Когда мой мозг рисовал портрет тёти Зины, он совершенно забыл, что она белоруска в 5 поколении, сконцентрировавшись исключительно на месте её нынешнего проживания.

Мне нужно было провести в Израиле напряженную неделю в ожидании вердикта врачей. Это должна была быть одна из худших неделей в моей жизни. Умирать не так страшно, как думать, оставят ли тебя жить или отправят домой прощаться с этой самой жизнью. Благодаря тете Зине и дяде Мише эта неделя прошла так, как-будто я вырвалась в долгожданный отпуск. Ни слова о болезни. Разве что мельком, как о гриппе: “Ты уже выпила лекарства? Отлично”. Ни намека на жалость, ни секунды сомнения в том, что я справлюсь. И уйма эмоций, развлечений, вкусноты, увлекательных бесед. Вот эти беседы и перевернули всё во мне.

Я всегда считала, что я человек порядочный, добрый, отзывчивый. Точнее: в меру порядочный, в меру добрый и отзывчивый. Если меня спросить, кому я в своей жизни действительно помогла, я, наморщив лоб, наверное, вспомню несколько историй и имен. И, видимо, рассказывая их, буду несколько гордиться собой, даже, если попытаюсь это скрыть под маской равнодушия. После общения с тетушкой я поняла, что я никто и никому от меня никакой пользы никогда не было.

Люди, которые переезжают в другую страну, они, как правило, не имеют возможности устроиться по специальности. Кто-то вертит нос и всю жизнь упивается этим горем, а другой идет на менее квалифицированную работу, пашет всю жизнь, зарабатывая себе на хлеб. Тетя Зина работает тяжело, дежуря в больнице, посменно, по ночам помогая тяжелым больным, в свои уже 60 с хвостиком, таская их на себе. Кстати, выглядит отлично - никак не на свои годы: стройная, подтянутая, с короткой стрижкой, в джинсах, кроссовках - девчонка. Дядя Миша после травмы руки вынужден был бросить любимое дело, связанное с резкой по дереву, и также устроиться не по профессии. Вообщем, зарабатывают они оба именно трудом - в полном смысле этого слова. Спросите у них: “Устали ли”, - скажут: “Не-е-е-ет”. Казалось, давно бы пора на покой. Безбедную старость себе обеспечили. А они на нее и не работали никогда!

Слова за слово, в разговоре всплывают имена родственников, а попутно выясняются интереснейшие вещи. Жаль, здесь никак нельзя передать тон, которым они рассказываются: обыденно, просто, без намека на бахвальство или гордость собой. Сложно в этом ограниченном количеством символов тексте передать, насколько мельком, насколько случайно выясняется все это. Оказывается, это тетя Зина, кто выучил Сережку. У его родителей не было денег на платное отделение, а экзамен на бесплатное он случайно “завалил”. Горевали всей семьей. Услышав об этом, моя тетушка и дядюшка, не сговариваясь, решили оплатить обучение. Потом Коле, его брату, тоже оплатили - пусть учится. Потом бабке Ире квартиру купили - небольшую, двухкомнатную - зять запил, жить с ним было тяжело. Посылки близким и далеким родственникам, большие и маленькие презенты, покупки, подарки, путешествия… Кому-то платье вечернее - потому что красивая девочка, а денег нет в семье и платья настоящего никогда не было; кому-то крем волшебный от ожогов - не баночку, а несколько коробок, посылок - до полного выздоровления. И так далее, и так далее. И это люди, которые сами живут в небольшой квартире, работают ночами, пашут в полном смысле этого слова. Пашут не для того, чтобы жить в изобилии, пашут на чужбине, чтобы помочь тем, кто на Родине. Мы болтали о разном, но проскакивающие в разговоре случайно отдельные детали всего сделанного этими людьми за годы жизни собирались бусинками на нитку невероятного ожерелья, которое вдруг сдавило мне горло слезами счастья, что такие люди есть. И в то же время неким чувством стыда за то, что я за свои 30 с лишним не принесла и одного процента той конкретной пользы людям, которую принесли они - не словами, а именно делом.

Мне моя тетушка также ежеминутно пыталась чем-то случайно помочь. Я старалась уберечь её от этого. И продолжаю стараться. Много лет я вынуждена ездить раз в пару недель в Израиль на лечение. Утром туда, капельница, вечером назад. Так вот все эти годы, не пропуская ни одного моего сеанса, славная тетушка едет ко мне через весь Израиль на автобусе, чтобы напоить меня свеже-сваренным бульоном, засоленной специально для меня красной рыбкой и авокадо. Плюс обязательные подарочки моим деткам. Мне страшно стыдно и жалко, что она тратит на меня свое время и деньги, но остановить её я не могу. Это человек, который живет, чтобы помогать другим: каждый день, каждую минуту, каждую секунду. Она не плачет надо мной, не жалеет меня - она радует, угощая тем, что я люблю; она как-то так укроет меня одеялом, когда я дремлю под капельницей, погладив в легком, едва заметном прикосновении, как мама в детстве, что мне становится хорошо-хорошо, как-будто в этом мире, кроме доброты и теплоты ничего нет. Она умеет не говорить, а действовать. Её я вспоминаю каждый раз, когда слышу разглагольствования людей о помощи, о жертве, о самоотдаче. В том числе, когда ловлю на этом грехе себя. Спасибо за урок, тётя Зина.