Сколько детей в семье должно быть в идеале?

...Шелест влажной осенней листвы под ногами, скрип громоздкой коляски-трансформера, приглушенный рев машин, доносящийся с многополосного шоссе неподалеку. Я не спеша брожу по полуразрушенной спортивной площадке недалеко от дома, полностью погруженная в свои размышления. В коляске, словно в теплом гнездышке, раскинув ручки,  уже минут двадцать дремлет розовощекая Надежда, время от времени морща лобик. По ее пухленькому личику нетрудно догадаться, что она видит какой-то захватывающий сон. Даже не верится, что всего несколько месяцев назад, голышом лежа на ледяном операционном столе, вся увешанная медицинскими приборами, я впервые услышала ее голос.

Мои роды были очень тяжелыми: высокое давление, обмороки, срочная стимуляция, шестнадцать часов изнуряющих схваток и, в конце концов перепуганный врач вынужден был рассеянно произнести: "Везите в операционную, дольше ждать нельзя, обеих потеряем." Никогда не забуду тот страх, который обуял меня после этих слов. Никогда не забуду ту боль, которую причиняли две пары мужских рук, когда доставали из моего живота что-то живое, хрупкое и невообразимо шумливое. И никогда не забуду тот восторг, который я испытала, когда мне поднесли небольшой белый сверточек, чтобы я поцеловала в щечку это почти сказочное создание, завернутое в него.

С этого момента вся моя жизнь поменялось кардинально. Я уже не принадлежала сама себе:  я ела только то, что можно кормящей женщине, я спала только тогда, когда спала дочь и не надо было срочно заниматься домашними делами, я гуляла с коляской по три-четыре часа в день каждый день в любую погоду в любом состоянии, даже когда послеоперационный шов был еще очень хрупким, и каждое движение причиняло боль, я таскала коляску по лестнице подъезда. Мне повезло иметь заботливую семью, которая все это время помогала и поддерживала меня. Помогает до сих пор. Однако, помощь - это лишь дополнительная  опция, которая не снимает и половины того груза, который валится на хрупкие плечи матери с рождения ребенка. 

Несмотря на все сложности, вопреки собственной же логике и медицинским рекомендациям, через пару месяцев я осознала, что хочу второго ребенка. Хочу очень сильно. Не для того чтобы, как говорит моя мама, "не задушить единственную дочь заботой", и не для того, чтобы, как твердят по телевизору, "повысить численность населения". Просто я чувствую, что мне это необходимо и я могу справиться с этой задачей. Я не знаю, захочу ли я после этого третьего ребенка, останутся ли у меня силы эмоциональные и физические. Это зависит в большей степени от меня, чем даже от мужа. Он может сколь угодно долго рассуждать, является ли количество детей идеальным, хватит ли денег на пропитание и образование, но в конце концов только я их буду вынашивать, рожать и воспитывать. А это и есть самое сложное.

Я считаю, что каждая женщина сама определяет, на каком количестве детей остановиться. Кто-то не может справиться и с одним. А в ком-то кипит столько нерастраченной любви, что они рожают и по три, и по четыре ребенка. Если спросить их "зачем?" - они не станут называть какой-то определенной причины, потому что так велит им сердце.

Тем временем, я слышу какой-то шелест, заглядываю в окошко на капюшоне коляски: на меня смотрят две карие бусинки. Надежда проснулась, весело растянула свои тоненькие губки в самой лучезарной улыбке на свете и, увидев меня, стала приветственно махать ручкой и хихикать своим тоненьким голоском. "Ты проснулась, мое Солнышко? Пойдем скорее домой обедать, Радость моя. Хочешь сестричку или братика?"...