Откуда появляется жестокость?

В комнате сидят Пётр Сидорыч и Иван Матвеич. Рыжий ламповый абажур отбрасывает на лица дымящих «Беломор» стариканов рваные тени. На вытертой временем и холщовой мочалкой, клеёнчатой скатерти, расположились поллитры какой-то водки, консервы, две вилки. Пётр Сидорыч поправил провёл рукой по лысеющей престарелой голове, а Иван Матвеич откашлялся, и протянув руку к бутылке, сказал:

- Удивительно изменилась молодёжь. Всё у них светлые мысли появляются, лелеют мечты, надежды на будущее. Забывают о том, где они живут, не хотят принимать реальным мир, который есть. Вот к примеру я.  Две у меня дочери. Я их воспитывал в строгости. Шалишь? Получи ремня, да пожостче! А лучше шлангом от стиральной машины, так верней! Побольше поплачешь, поссышь поменьше! Я этих нежностей… Не признаю, Сидорыч! К чему эти все сопли жевать? Я их к жизни готовил, к сознательной. К трудной! Они же мне спасибо сказать должны, что я с детства их иллюзий лишил, никому не нужных. И горжусь этим! Это я делал правильно! Чтобы не думали, что они красавицами растут. Для чего это, чтобы они о себе мнение хорошее имели? Чтобы все о них говорили, чтобы соседи мне тыкать могли, мол выросли они, с улыбкой всё ходят. К чему это? Жизнь – это ведь горе гореванское. Лучше уж сразу себя готовить к худшему, а не забивать голову дурнотой этой…Любовью к примеру. Что такое любовь? Нет её, денег она не приносит и еды тоже. Выходи замуж да и баста! А не вышла, так тому и быть! Значит не такая ты женщина, на которой женятся, сама виновата значит. Распоясалась! Я так считаю, что каждый должен одно место занимать в мире, а нет так и пропадай пропадом. А себя любить нельзя! Это всё гниль, про любовь то. Жизнь прожить – не поле перейти. Лучше заранее о плохом  думать и знать. Так то.

- Ну так…а как же они? Как сейчас живут? Помню, ведь лет 20 ещё назад какие красавицы они были! Да ты..пьян чтоли? Сопли вон вытри…

- Дай салфетку, сморкнусь! Ну уж и красавицы!  Бабы как бабы! Я их обеих предупреждал, что раз они с детства в очках ходят, так и мужей не видать им хороших. Да кто на них посмотрит? Так и вышло. Как простые, хорошие люди живут. Зинка за рабочего человека вышла, поколачивает её, да пьёт. Но это ничего. Не достойна она большего-то. Такая бабья доля. Я из неё выколотил эту дурь, что она о себе в юности думала. Мол, вырастет, известной станет. Рисовать училась, шить! Нешто это работа для честного человека? Пусть за зарплату санитаркой трудится! Видишь как вышло? Как я и предупреждал её. Лучше отца родного, кто посоветует как жить на свете? Давай-ка налей в стакан… Как нас воспитывали, так и мы своих детей должны воспитывать! И все живём, как люди и соседи худого о нас сказать не могут ничего, слава КПСС.

- А Нина как же? Она училась кажется хорошо…

- Нинка меня всегда слушалась. Замуж не вышла, следовательно и детей нет, работает медсестрой. Главное, друзей у неё нет, знакомых мало, живёт одна. Да это и хорошо. Зачем, если про неё кто-то знать будет, да балясы разводить? Это лишнее. Да ты наливай, сколько уж не виделись с тобой. Помнишь как выпивали с тобой? Вот  уж мы водочку с тобой голубушку любили! От неё в голове светлеет у человека, как от электрической лампочки! Я считаю, что должны дочери меня любить и уважать! От скольких бед в жизни я их своими наветами уберёг! А они заходят редко! А Зинка и внуков отвадила. Неблагодарные! Мало порол их! Вот и расти детей! Лучше бы их совсем не было! Легко бы жил, не тратил бы на них жизнь, советы. Обуза то эдокая ведь, две дочери! Ты подумай! Да наливай же! Лучше уж залить…

- Да тебе уже хватит, Матвеич! Нянькаться с тобой потом, на диван тащить, с тебя шлёпанцы не стащишь потом, одеревенели! Хоть бы новые купил, что ли… Да ты чего хнычешь то? Денег на тапки новые жаль?

- Не на тапки… Меня в детстве знаешь как били? Мамку рано схоронили, да и то не порядком. Отца сызмальства не знали. Не было заступничков-родителей, ходили мы по деревне,  вшестером, сироты, голодные, очистки картофельные по соседям собирали… Иной раз так попадало дрыном от людей, что по 2 дня не встанешь. И никто никогда прощения не просил. А ведь выросли мы. Людьми выросли, рабочим классом. Чего же этой молодёжи нынче надо? Любви? Хе-хе. Нет любви то. В жизни только жестокость и спасает. Жестокость и сила. Ты налей в стакан, Сидорыч и иди… Я тут один справлюсь со всем. Я и стакан.

Хлопнула входная дверь. Ушёл Сидорыч, прихватив остатки поллитры. Неуютно дымит беломорина в старой пепельнице, абажур щедро раздаёт рваные тени по вытертой временем скатерти, смердят сардины в жестяной банке. Всё как всегда. Правильно и жестоко.