Расскажите о своих достижениях в жизни?

С раннего детства я мечтал стать эстрадным певцом. Желание стать машинистом локомотива или пилотом пропало бесследно после просмотра по телевидению программы, в которой совсем молодая Алла Пугачёва исполнила песню о волшебнике-недоучке. Я возжелал стать актёром и, готовясь воплотить в жизнь свою мечту, стал активно посещать театральные кружки. Свои таланты являл миру на различных школьных мероприятиях, коих было, к моему удовольствию, великое множество. О, великим наслаждением было голосить на новогодних утренниках, подражая Пугачёвой. Для меня и школьного руководства удовольствие было обоюдным. После сдачи выпускных экзаменов глубокое разочарование постигло моих родных и близких, поскольку я, коварно обманув их ожидания, тайно сдал вступительные экзамены, поступил на факультет Романо- германской филологии и стал изучать английский язык. И, о счастье, университет имел свою телестудию. Конечно же, я стал ведущим университетских телевизионных программ. Меня заметили и пригласили на студию республиканского телевидения. Однако, прежде чем я появился на республиканском экране, моим воспитанием занялись преподаватели моего же университета, успешно сотрудничавшие с телевидением. Они трудились над моей речью и умением вести себя в кадре. Господь даровал мне голос и дикцию. Над остальным работали педагоги. Это было счастливое время студенчества. Я учился и занимался любимым делом, получая зарплату, в три раза превышавшую стипендию. После двух лет счастья огромное государство, в котором я родился и жил, почувствовало острую необходимость в моей персоне и призвало меня на военную службу. Взаимных чувств с моей стороны не появилось. Будучи не расположенным к активной жизни в условиях армейского общежития и наслушавшись историй о суровых нравах, царивших в казармах, я ожидал встречи с армейской реальностью с ужасом не столько перед возможными унижениями со стороны старослужащих, сколько перед жизнью на виду. До армии я жил в большом доме, который расположился в начале запущенного сада и никого в свою жизнь не впускал. Красный трамвай отвозил меня по утрам в университет, где я изучал романо-германскую филологию. Висевшие на стене старинные немецкие часы каждую четверть отстукивали маленькими молоточками вальсы и польки, комод из блестящего тёмного дерева таил неисчерпаемые запасы простыней и наволочек, невыносимо белых и пахнущих лавандой и чистотой. Два раза в неделю постельное бельё менялось, словно по мановению невидимых рук. Я знал, что в моё отсутствие в дом являлась тётушка. И тогда кровать получала свежее бельё, а на столе с ножками-тумбами, на белоснежной скатерти, меня ждало блюдо со свежей выпечкой. Но, в конце концов, государство меня сцапало и, запихнув в огромный самолёт, швырнуло в противоположную часть страны. Июльской ночью, около двух часов, я ступил на трап и, первым моим желанием было сделать шаг назад.

Вне уютного и тёплого салона самолёта моросил мелкий осенний дождь и порывами налетал студёный ветер. Сибирь встретила меня и моих товарищей погодой достойной поздней осени. Нас препроводили в палаточный лагерь, расположенный на территории аэропорта. Дабы согреться нам пришлось рубить дрова и топить печку-буржуйку. После раннего завтрака, будущие защитники Родины, прижавшись друг к другу подобно цыплятам, заснули.

Холодным ветреным утром нас усадили в крытые грузовики и повезли, как впоследствии оказалось, в распределительный пункт. Общая баня, форма, сапоги, портянки, медосмотр, танковая часть, отвратительная еда. Первая ночь в армии. Тревожный сон. К моей кровати кто-то подходит. Как оказалось, аборигены, сержанты. Меня ведут в комнату, в стенных шкафах которой висит форма новоприбывших и настоятельно рекомендуют показать, где, возможно, имеются деньги. Откуда-то изнутри, затмевая естественный страх перед возможным унижением и избиением, высвобождается гнев. Я чувствую жар в голове и в конечностях, мои глаза, не моргая, переводят взгляд с одного старослужащего на другого. Сознание проникает сквозь их черепные коробки глубже, глубже…

Выбрав самого худого и измученного на вид новенького, два сержанта и ефрейтор подразделения, в котором разместили новоприбывших, рассчитывали с его помощью разжиться деньгами. Обычно находился новобранец, который знал, у кого из товарищей имеются деньги и, опасаясь издевательств, выдавал нужную информацию.

Подсознание моё выбрало из хранившейся в нём информации собирательный образ, когда-то родившийся под впечатлением от некогда прочитанного у Гоголя и в сказках из сборника Афанасьева. И взору сержантов и ефрейтора явилось нечто из иного мира. Моё лицо не превратилось в рыло вурдалака, но в глазах горел неестественный рубиновый свет. И этот свет проникал глубоко в души парней, находившихся в комнате для хранения одежды и рождал в этих душах страх пред тем, что их сознание не в состоянии было осознать как реальность. Для меня происходящее было также откровением. Я, с замиранием сердца, уже понимал, что могу оставить свои тревоги. Я постепенно понимал, что ко мне пришла власть. Над умами и душами. Однако, для полного понимания и самопознания требовалось время. Увлечение психологией дало свои результаты. В стрессовой ситуации разум применил на практике знания, полученные у опытного психолога, преподававшего в университете.

Вернувшись к двухъярусной кровати в казарме, я поднялся наверх и заснул спокойно. Утром, во время подъёма, понял, что ночью, кто-то подменил мои сапоги на другие, меньшего размера. В течение дня, передвигаясь по территории части с другими новобранцами, я ощутимо стёр ноги. Ближе к ночи, отправились на товарную станцию разгружать вагоны с углем. Тяжёлая работа продолжалась до зари. До части дошёл с большим трудом, ноги были стёрты в кровь. И, добравшись до казармы, я снял сапоги и, усевшись на кровати, объявил сержантам и явившемуся дежурному офицеру, что передвигаться в сапогах я более не в состоянии. Через день меня и значительную группу новобранцев решено было отправить в воинскую часть, находившуюся в другой области региона. Я, подойдя к офицеру, заявил, что мои ноги физически не могут находиться в сапогах столь малого размера. Офицер, недолго думая, вышел из положения весьма оригинально. Сапоги были сняты с сержанта, дежурившего в ту ночь, когда их подменили. Вновь крытые грузовики и железнодорожный вокзал. Вагон поезда.

Демобилизовавшись и, спустя три года, став дипломированным специалистом, я покинул Родину, обосновавшись в стране, ранее входившей в состав СССР. Уехав из родной страны, поселился в небольшом европейском городке, где и учительствовал. Поддавшись какому-то непонятному чувству, которое трудно было назвать любовью, даже женился… Осознание ошибки, пришло сразу после того, как моя избранница ответила согласием на брак. Однако очень скоро, на безымянном пальце поблёскивало колечко, не толще суровой нити. Став женатым человеком, я быстро осознал, что жизнь, которой теперь стал жить, мне решительно не по душе. Поскольку супруга оказалась необыкновенной истеричкой. Дама не уставала повторять, что она никого не любит, а себя лишь позволяет любить. Устроив серию скандалов и истерики, и испытав, таким образом, моё терпение, фурия принялась издеваться над Маргарет-моей кошкой. Тут-то она и совершила жестокую ошибку. Я, сунув кошку в перевозку и покидав в дорожную сумку самое необходимое, вышел вон из квартиры и, спускаясь по ступенькам, ещё некоторое время слышал, как супруга, в моём сознании уже бывшая, пыталась шутить насчёт проверки почтового ящика на обратном пути. Я ушёл в темень и в проливной дождь, укрывшись под гигантским английским зонтом.

Преподавание английского языка в гимназии было для меня занятием весьма интересным и поучительным. Мне было интересно видеть, как дети, никогда ранее не говорившие на иностранном языке, начинают постигать его. Мои ученики поступали в престижные учебные заведения с наивысшими оценками. Но тут, дала о себе знать ностальгия. Я должен был вернуться на Родину. Из телевизионных новостей я знал, что родной город война изуродовала, а соседи, друзья, родственники, правильнее сказать, те из них, кто остался жив, разбежались по всему миру. Я не был на Родине с тех пор, как получил университетский диплом. Необходимо было вернуться как можно скорее. И не на равнину, куда меня увезли, а в высокогорное село, в котором я родился. Я знал, что если не вернусь, то могу погибнуть как личность. И это было сущей правдой. Чужбина и чужие люди истощили меня. Я должен был вернуться в родные горы. Это чувствовалось на подсознательном уровне. Более того, был знак. Послание из детства. Решение было принято.

Однако детские мечты не давали покоя. Ныне я работаю ведущим программы новостей, на одной из местных телестудий. После шумного выяснения отношений с коллегой в одной из монтажных, сопровождавшегося швырянием цветочных горшков об пол, последовало приглашение на беседу в кабинет директора. После положенных увещеваний было сделано предложение стать редактором выпуска. Теперь приходится совмещать работу ведущего и редактора. Мои желания стали явью. Работа телеведущего требует немало актёрского мастерства. Желание быть на виду воплотилось в жизнь.