Любите ли вы своих соседей?

Сосед! Как много в этом слове для сердца русского слилось! Соседи – это не просто случайные люди, волею судьбы и ипотечной конторы поселившиеся в вашем подъезде. Соседи – это часть вашей жизни, хотите вы этого или нет. Кто, если не сосед, оповестит вас бодрой пьянкой о наступлении очередной субботы, 23 февраля или Дня взятия Бастилии? Кто познакомит с новейшими шедеврами шансона и заставит пустить ностальгическую слезу под ангельское пение Юры Шатунова? Кто, в конце концов, своим героическим полугодовым примером вызовет у вас страстный порыв к ремонту квартиры? Нет, соседи – это чудесный народ, люблю я их искренне, трепетно, и даже милицию вызываю с какой-то особой нежностью в голосе. Потому что мои соседи достойны самого лучшего.

Вообще-то мои первые воспоминания о соседях – самые положительные. В детстве я жила в деревне, квартиру наша семья получила в 2-х этажном доме, заселенном местной интеллигенцией. Так что никакие пьянки и посторонние шумы не мешали моему счастливому препубертатному периоду. Зато я училась в музыкальной школе, кипела к этому делу искренним энтузиазмом, и мои бесконечные гаммы и арпеджио часами напролет духовно развивали моих милейших соседей. Но никаких жалоб с их стороны не поступало, даже наоборот, периодически соседи напоминали мне, что давненько я не играла вот ту чудесную пьеску, ну где «Тарааам, тарарапам, а потом вот так вот: трынь-дада, и все повторяется». Золотые люди! Играла я им по спецзаказу и тарарам, и трынь-даду (которые, к слову, оказывались наипаскуднейшими этюдами для левой руки, но что для соседей не сделаешь).

А потом мы переехали в город, квартира новая оказалась классической хрущевкой с картонными стенами, и моя юная соседка сверху-слева тоже решила постичь азы нотной грамоты. И вот именно тогда я поняла, какими добрейшими и терпеливейшими людьми были мои деревенские ценители музыки! Потому что лично я после пары часов выслушивания соседского бездарного издевательства над инструментом была готова прикончить и девочку, которая так некстати обнаружила у себя «талант» пианиста, и ее несчастное фортепиано, чтоб не мучилось почем зря. Бряцала девочка еще долго, года 4, и за все это время ничего, кроме собачьего вальса и гаммы до-мажор, я от нее так и не услышала. Потом девочка замолчала: видимо, нашла свое призвание в чем-то другом.

Соседи сверху – это моя особая любовь и трагедия. Семейка была на редкость колоритная: папа-алкоголик, 2 сына-наркомана и воинствующая над всем этим табором растрепанная мамаша с явными признаками шизофрении на светлом лике. Папа пил тихо, зато мальчики пили громко, с песнями, битьем по интеллигентным лицам верных товарищей и визгами сударынь, своим присутствием украшающих эти скромные праздники жизни.

Мама мальчиков приходила с работы около шести, и после этого выступала с сольной партией: девицы пинками вытряхивались на лестницу, товарищи, нагруженные доброй партией отборного высококлассного мата, летели следом, а любимые сыночки, после громогласных маминых добрых слов в свой адрес, либо уходили во двор, хлопая дверью, либо дрались с мамочкой, либо ехали в милицию. У меня сводило зубы при мысли о встрече с радушной семейкой в темном переулке, поэтому сильно я с ними не цапалась, скромно вызывала милицию и ложилась спать, положив на голову сразу 2 подушки. Потому что, даже в случае счастливого отъезда сыночков в курортную атмосферу вытрезвителя, мамаша тишину не признавала. И либо материла мужа, либо пела оперные партии. Как ни странно, голос у нее был, причем очень мощный. Что особенно ценно в условиях панельных домов.

Что и говорить, не любить этих выразительных персонажей было нельзя. Но при этом, почему-то, я испытывала тихую светлую радость, узнавая, что сначала старший сынок поехал отдыхать на зону, потом младший ушел в армию, папаша у них постепенно куда-то делся, а маман, по такому случаю, решила квартиру продавать. Как мы ее провожали всем подъездом! Кричали женщины «Ура» и в воздух чепчики бросали! Я не забуду этот счастливый день до конца жизни)))) Здоровья Вам, тетя Алла, пусть все у Вас в жизни будет хорошо.

А еще я очень любила соседа справа. Это был импозантный молодой человек, с проникновенным взглядом карих глаз и вкрадчивыми повадками. Этакая помесь мартовского и чеширского котов. Звали его Валентином. Этот обаятельный юноша не пил, не слушал шансон и не любил петь арии. Зато он… как бы помягче сказать… очень любил женщин. Очевидно, женский пол отвечал ему взаимностью, потому что практически каждый день Валентин вел домой под локоток новую пассию. И все бы ничего, если бы не проклятое отсутствие звукоизоляции в хрущевках и не смежная стена между его однешкой и моей комнатой. Валентиновы дамы вопили и орали ночами так, что хотелось вызвать спасателей. Что он с ними делал, я не знаю, но на ум приходили сцены пыток и сожжения ведьм святой инквизицией.

Потом Валентин остепенился, и дома у него завелась особа постоянная. Первые месяцы она, как и полагалось, орала ночами, потом начала орать днем. Наверное, быт заел. Ночные оргии постепенно сошли на нет, Валентин заметно поскучнел, ссоры становились все чаще, а мы, соседи, узнавали все новые подробности их личной жизни и характеристики Валентина, которые дамочка озвучивала в пылу семейных баталий. Громкости ее голоса мог бы позавидовать любой муэдзин на минарете, поэтому лично мне было немного Валентина жаль, особенно после того, как весь подъезд узнал из ее воплей, что может он только 2 раза, и прибор у него, так сказать, кривой. После этого Валентин недолго еще прожил в нашем подъезде и скоро съехал в неизвестном направлении. Печальная история… Любовная лодка разбилась о быт…

О своих драгоценных соседях я могу говорить долго, тем более, что персонажи мне попадались как на подбор яркие и выдающиеся. И жить рядом с ними, безусловно, было интересно и весело. И вот теперь, в силу моей безмерной любви к человечеству в целом и соседям в частности, я и мечтаю об отдельном доме с большим участком земли… и чтобы ближайшие соседи находились от меня как минимум в полукилометре. Потому что любовь к соседям прямо пропорциональна расстоянию до них.